– Я уже поняла, как глупо поступила. Да еще и Константина втянула. Улисс… Можно я не пойду сейчас домой? Я боюсь.

– Родителей?

– Да.

– Зачем тянуть? Все равно придется объясняться.

– Да ладно, не в первый раз.

Улисс покачал головой.

– В первый. Раньше было иначе.

Берта нахмурилась. О чем это он? Лисичка немного поразмыслила.

– Кажется, я поняла… – глядя в сторону, произнесла она. – Раньше я взвешивала, как поступить – по-своему или так, как хотели бы родители, – и решала, что важнее. А вчера кинулась в авантюру, даже не вспомнив о маме с папой. Ты это имеешь в виду?

Улисс кивнул.

– Просто не забывай, что ничего не должно быть слишком. И тогда всем будет лучше – и тебе, и тем, кто тебя окружает. Удачи.

Лисичка ступила в подъезд.

– Постой, – снова окликнул ее Улисс. Берта остановилась. – Чуть не забыл. Ты можешь дать мне на время обломок свирели, который подарил тебе в Вершине Флейтист-В-Поношенном-Пальто?

– Конечно, могу, – с удивлением ответила Берта. – Но зачем он тебе?

– Толком сам не знаю, – признался Улисс. – Но некоторые вымершие саблезубые тигры и мифические книги Космических Первозверей уверяют, что без этого никак.

Лисичка рассмеялась и протянула Улиссу обломок свирели, который всегда носила с собой в кармане…

Когда Улисс вернулся в машину, Константин встретил его словами:

– Между прочим, мы в замке кое-что узнали. Ой, что мы узнали… Но я вам не расскажу, раз вы такие надутые.

– Не рассказывай, – равнодушно ответил Улисс. Марио вообще был само безразличие. Константин покосился на Евгения.

– Ну? Хоть ты будешь уговаривать?

– Не-а, – сказал пингвин, хотя как раз собирался уговаривать.

Кот обвел друзей недовольным взглядом.

– Что, никто не будет уговаривать?

Все промолчали.

– Ладно, тогда расскажу, – заявил Константин. – В общем, вы, наверно, помните, что у меня с собой был мобильник Вероники. Так вот, мы по нему говорили с ее мамой.

Марио вдавил в пол педаль тормоза, раздался скрип, и машина остановилась. Все повернулись к Константину.

– Продолжай, – сказал Улисс.

– Милая женщина, – продолжил кот, довольный произведенным эффектом. – Только очень недоверчивая. Мне кажется, она не поверила, что я кот. В следующий раз назовусь бурундуком – возможно, это прозвучит убедительней.

– Погоди, – остановил его Марио. – Не о том говоришь. Объясни лучше, каким образом вы говорили с мамой Вероники? Она вообще-то находится в другом мире. А в нашем мобильник и вовсе не должен работать.

– Вот именно, – усмехнулся Константин. – Зато он должен работать в мире Вероники. Ну как, наступает просветление?

– Нет, – недоуменно ответил Евгений.

Но, в отличие от него, Улисс и Марио поняли, к чему клонит Константин. Коала свистнул, а Улисс сказал:

– Ого…

Недовольный таком поворотом дел, Евгений спросил Константина:

– Вы что, побывали в мире Вероники?

– Почти, – ответил кот. – То есть нет. Просто в замке графа Бабуина находится Междуместо. И оно открылось, да прямиком в мир Вероники. Как раз когда ее мама звонила дочке. Супер, правда?

– Пока не понятно, – ответил Улисс. – Константин, у тебя с собой обломок свирели из Вершины?

– Конечно. Я без него ни шагу. Представляешь, вдруг окажешься в ситуации, когда жизненно понадобится обломок свирели из Вершины!

– Отлично. Ты как раз в этой ситуации. Дашь поносить?

Кот вытянул из кармана джинсов обломок свирели.

– Как раз собирался тебе предложить, шеф.

– Неужели?

– Ага.

– Он в курсе, зачем это нужно, – вмешался Марио. – Мы рассказали, пока ты болтал с Бертой.

– Но, смотри, играй только красивые песни, – попросил Константин, отдавая Улиссу свой обломок.

– Ну, что ж… – сказал Улисс, вертя в лапах все три кусочка вершинской свирели. – Поехали ко мне. Пора склеить флейту.

Но друзей ждало разочарование. Склеенная флейта ничего не дала. Улисс, а вслед за ним и остальные до одури в нее дули, и даже добивались какого-то подобия звука, однако ничего не произошло. Того звука, который, если верить тигру Ефрату и «Справочной бога», должен привести к ответам на многие вопросы, не получалось.

– Все, я пошел спать, – не выдержал наконец Константин. – Просто валюсь с лап. А то все эти тревоги, волнения, пыточные, барсы, боги, богини… Улисс, ничего, если я прямо тут? – Он улегся на диван и моментально отрубился.

– А мне пора к «гамлетам», – встревожился Евгений, поглядывая на настенные часы. – Ой-ой-ой, уже опаздываю!

– Давай я тебя подброшу, – предложил Марио. – Если, конечно, нет чего-то более срочного. Улисс?

Лис покачал головой.

– Я должен хорошенько подумать, что теперь делать. Так что поезжайте. Но, как освободитесь, возвращайтесь. Времени совсем мало. Надеюсь, удастся исправить ситуацию до прихода Железных Зверей…

– Ты хотел сказать Деревянных? – уточнил коала.

– Увы, на это я даже не надеюсь…

Оставшись один, Улисс погрузился в глубокие раздумья, продолжая машинально вертеть в лапах свирель из разрушенной Вершины…

Евгений обнаружил «Маленьких гамлетов» угрюмыми и подавленными. Лисы-трагики сидели за столом в их общем кабинете и предавались унынию. Евгений забеспокоился, ведь обычно «гамлеты» были веселы и озорны, а грустили лишь на экране.

– Репетируете? – спросил он.

Вместо ответа Марсель Слезоточифф досадливо махнул лапой, а Аполлинарий Веченсон подвинул в сторону Евгения лист бумаги и показал глазами: читай, мол.

Пингвин взял бумагу. Это оказалось обращение директора телеканала ко всем работникам:

На канале вводится цензура.

Все пошлое, аморальное и безнравственное

будет вырезано и поругано.

Особенно это касается всех передач.

За моралью будут следить особенно

моральные цензоры из числа верониканцев

и общества «Духовный очернитель».

И нечего возмущаться! На меня давит

общественность!

Евгению стало не по себе и даже почудилось, будто он слышит закадровый плач. Потому что прочитанное вполне тянуло на трагедию. Чутье подсказывало, что в борьбе за нравственность верониканские цензоры не остановятся ни перед чем. И что их мораль, скорее всего, будет сильно отличаться от морали Евгения.